Читать книгу "Хозяин тишины  - Влада Ольховская"

— Не малюй все это так, — поморщился он. — Все сводится к тому, что хозяин особенный: и нападения, и наше спасение.

— Все это потому, что он слепой? — растерялась я.

— Вот уж нет! С чего ты взяла?

— Ты сам заговорил про особенность…

— Не про эту! Хозяин видит — но не так, как мы с тобой, не так, как люди, вот в чем штука.

Я слушала его — и не могла поверить, не хотела верить в такое, а совсем не верить не получалось.

По версии начальника охраны, Владимир Гедеонов был ясновидящим. Правда, сам Никита облек эту новость в менее изящную форму: «он всегда смотрит не в сегодня, а в завтра, потому и слепой». Как у Гедеонова появились такие способности — никто не знал, когда он набирал нынешний штат прислуги, он уже был богат и знаменит в определенных кругах. Но он был способен увидеть и что будет через час, и что случится через десять лет.

С одной стороны, разумная и рациональная часть меня отказывалась в это верить. Я никогда не была склонна к мистике, а в чудеса верила разве что в детстве. Ясновидящих просто не существует! Если бы Гедеонов действительно обладал таким даром, он был бы известен на весь мир, а не ютился бы в этой глуши, разве нет?

С другой стороны, когда я допускала, что Никита, возможно, говорит правду, многое становилось на свои места. Вот зачем к нему ездили все те именитые и влиятельные клиенты! Слепота Гедеонова усложняла ему доступ к интернету и многим другим ресурсам, ему сложно было бы стать простым консультантом, ведь тогда ему потребовалась бы чья-то помощь, чтобы читать самые актуальные новости, а он всегда работал один. Обладание неким мистическим талантом это объясняло. Но был подвох: это просто невозможно!

Никита верил в способности Гедеонова, это чувствовалось. Он воспринимал хозяина поместья как некое особое существо, лишь внешне похожее на человека, но при этом стоящее над людьми. Я эту веру разделить не могла — да и не хотела. Еще чего не хватало — творить себе кумира из самовлюбленного, эгоцентричного дядьки!

— Хозяин всегда знает, когда будет покушение, кто придет, — завершил свой рассказ Никита. — Он предупреждает нас об этом, говорит, где стать, какое оружие будет, чего ожидать. Обычно мы стараемся просто перехватывать этих крыс и сдавать их полиции. Иногда они, безмозглые, начинают сопротивляться, вот как этой ночью. Тогда приходится пострелять, а что делать? Но мы никогда никого не убивали, не было такого! Понимаешь теперь, почему тебе не о чем беспокоиться? Хозяина невозможно застать врасплох, он знает все еще до того, как это случится, и ко всему готов.

Вообще-то, мне было о чем беспокоиться: такая вера в величие Гедеонова настораживала. Но сказать об этом Никите я не могла, он бы меня просто не понял.

Вместо этого я поинтересовалась:

— Значит, все, кто приходит в дом, — ваша забота?

— Ага. Всякие наемники, сектанты, журналюги — мы их всех вышвыриваем. А ты живи тут спокойно, как остальные! Я тебе клянусь, что с тобой ничего не случится. Хозяин этого не допустит, а я — тем более. Ави, это хорошее место, тут ничего не происходит!

Заявление было, мягко говоря, спорным. Мне, только-только поверившей, что я нашла пусть и временный, но все же дом, предстояло снова пересмотреть это решение.

Меня не смущали паранормальные способности Гедеонова — в них я попросту не верила. Для себя я решила, что он — просто очень ловкий шулер, обманщик, но очаровательный обманщик — этакий Остап Бендер и Джей Гэтсби в одном флаконе. Или, может, еще какой-нибудь крупный мошенник, тут кто угодно подойдет. Он придумал себе некий мистический дар и теперь удачно разыгрывал эту карту. Да настолько удачно, что ему поверила целая толпа богатых и неглупых людей!

Нет, если меня что и настораживало, так это обожание, с которым к нему относился персонал. Я готова была работать в команде, а не входить в религиозную общину, пускающую слюни на мнимого оракула!

Поэтому следующие несколько дней я присматривалась и прислушивалась еще внимательней, чем в свои первые недели в поместье. Я пыталась понять, что здесь происходит на самом деле.

Но не происходило ничего особенного. Гедеонова любили — однако перед ним не преклонялись и уж точно не молились. Например, та же Анастасия Васильевна, смотревшая на него с обожанием, была при этом набожной христианкой и каждое воскресенье дисциплинированно отправлялась в церковь. Мартынов в свои редкие визиты и вовсе держался с ним на равных! Да и Никита, восхищавшийся им, общался с Гедеоновым вполне свободно, как со старым другом, а не снизошедшим до людей богом.

Так что я постепенно расслабилась. В поместье не происходило ничего страшного. Какую бы аферу ни проворачивал тут Гедеонов, она никому не приносила вреда и исправно работала уже не первый год. Страдали разве что те, кто пытался его убить — но они-то сами нарывались, вот честно! И с ними действительно справлялась охрана. Мы, простые обитатели поместья, были защищены не хуже, чем Гедеонов.

Я сделала то, что сначала казалось мне невозможным: я закрыла глаза и на эти ночные набеги, и на сомнительную репутацию Гедеонова. Я слишком ценила свою новую жизнь, чтобы отказаться от нее так просто.

* * *

Флорист приходила раз в неделю, и я любила эти дни, когда она неспешно составляла букеты, а я сопровождала ее во всех комнатах. До ее первого визита я, если честно, лелеяла честолюбивую надежду, что она окажется унылой теткой, делающей шаблонные букеты, и я смогу превзойти ее во всем.

Но нет, она была мастером — и куда лучшим, чем я, пару лет повозившаяся с цветами в обычном магазинчике. Каждый ее букет был произведением искусства, удивительным и неповторимым. Я быстро смирилась с этим, потому что смириться оказалось несложно, слишком уж красивыми были результаты ее трудов, а к красоте у меня слабость, которой я не стыжусь. Если я вижу перед собой что-то красивое, я могу долго это разглядывать, забывая обо всем на свете. Поэтому вместо того, чтобы завидовать ей, я училась у нее, я запоминала, как она сочетает цветы, травы и ветки, надеясь однажды повторять это так же искусно.

— Главный враг искусства — это зашоренность, ограниченность мышления, — рассуждала она, перебирая нежные стебли. — Многие до сих пор думают, что в букете цветов должны быть только цветы. Но разве это не банально? В букете может быть что угодно, лишь бы это смотрелось гармонично.

Она, немолодая уже женщина, все делала медленно, обстоятельно. Обычно ее визиты занимали весь день, и я ходила за ней хвостиком, забывая о других своих обязанностях. На мою удачу, работа в доме уже была налажена так идеально, что это не приносило мне неприятностей.

Сопровождая флориста, я впервые попала в кабинет Гедеонова. В свою спальню он никого не пускал, кроме одной молчаливой горничной, а вот в его кабинете свежие цветы всегда были.

Ничего демонического или потустороннего в этом кабинете не оказалось. Это был очень просторный зал — побольше гостиных в известных мне квартирах. Одну его половину занимал массивный письменный стол, окруженный креслами, другую — камин, у которого расположились диваны и журнальный столик. Окна кабинета, как и окна моей комнаты, выходили на вечно цветущий сад.